Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT - Страница 73

— Что же ты…

Но заготовленную еще на лестнице фразу пришлось оборвать на полуслове. На Валентину никакие слова уже не произвели бы должного впечатления: она висела в веревочной петле, прицепленной к массивному крюку для люстры, которой Игорь за всю жизнь так и не собрался приобрести. Чуть в стороне лежал на полу отброшенный, видимо, ногою табурет. Сквозь привычные кухонные запахи явственно ощущалась вонь человеческих испражнений.

Та-а-ак-к…

Третья смерть за день — это было уже слишком. Не говоря уж о том, что означала она непоправимую утрату источника информации, казавшегося таким перспективным…

Димыч круто развернулся и вышел на лестницу. Он больше не чувствовал ни страха ни усталости, то и другое вытеснила упругая ледяная злость. Нет, он не станет больше ходить вокруг да около. К черту Николая и прочих, кто там еще оставался. Подождут. Сейчас он отправится прямо к господину Флейшману и либо получит ответы на все свои вопросы либо, в случае, если тот попробует сопротивляться, пристрелит его на месте. Если только не умрет прежде сам. В каковом случае ответы, скорее всего, уже не потребуются.

Он отлично сознавал, что шансов против такого, по всему сделанному судя, могущественного мага, или как там теперь таких принято называть, у него мало. Если, конечно, правда все то, что этим магам приписывает молва. Однако даже возможность близкой смерти — или еще чего похуже — почему-то совершенно не тревожила. Беспокоило другое: В последние дни он, Димыч, явно начал замечать за собою симптомы неудачничества. Вернее, он-то как раз всегда отказывал определению «неудачник» в праве на существование; говорил, что на неудачи ссылается только тот, кто — в силу неких своих качеств — ни на что не способен, или, по крайней мере, думает, будто ни на что не способен. Подобных людей хорошо умеют выделять из прочей массы работники сферы обслуживания, а также опытные сотрудники отделов кадров.

Петяша, надо сказать, даже в худшие времена не производил ни на тех ни на других впечатления неудачника. А он, Димыч, кажется начинает… Взять хоть этого таксиста — он же всерьез заподозрил, что клиенту нечем платить! Раньше с Димычем тоже случалось такое: задумаешься над чем-нибудь и попробуешь, как сегодня, выйти из такси либо ресторана, не расплатившись. Но никогда еще на его рассеянность не реагировали вот так по-хамски!

Ничего. Ничего-ничего…

Уловив боковым зрением свет фар выворачивающей из-за угла машины, Димыч поднял руку. Машина остановилась рядом.

— На Васильевский, — велел Димыч, садясь рядом с водителем. — Угол Большого и Пятой линии.

61

Дворик дома, в котором жил господин Флейшман, оказался на удивление ухоженным — в частности, хорошо освещенным. Без труда найдя нужную парадную, Димыч поднялся на третий этаж и остановился перед массивной дверью с бронзовой табличкой: «Георгий Моисеевич Флейшман. Адвокат. Парапсихолог».

Секунду помедлив, он глубоко вдохнул и нажал кнопку звонка. Квартира откликнулась пронзительной, тревожной тишиной. Димыч нажал кнопку еще раз.

Видно, звонок не работает…

Но тут дверь беззвучно распахнулась, едва не задев Димыча. На пороге появился господин Флейшман, отчего-то лишь с большим трудом державшийся на ногах.

Пьян он, что ли?

Но предположение это тут же пришлось и отвергнуть. Судя по несвойственной пьяным скупой осторожности в движениях, господин Флейшман, хорошо запомнившийся Димычу в тот адски жаркий день, когда он пытался следить за подворотней из кафе напротив, был, скорее, тяжело болен. Он едва держался на ногах, его била частая, крупная дрожь.

— Про… х-ходите, — с трудным, натужным сипом выдавил Флейшман, освобождая гостю путь.

Димыч не преминул тут же воспользоваться приглашением и, раз уж хозяину невдомек самому озаботиться, запер дверь изнутри на все имеющиеся в наличии запоры.

Придерживаясь за стену, Флейшман добрался до стоявшего тут же, в необъятной прихожей, дивана и мягко, бережно лег, точно растекся по его кожаной обивке.

— К-ххх… то вы?

Димычем овладело некоторое замешательство. Его здесь не только не боялись — с абсолютным равнодушием отнеслись к его появлению. Хозяину квартиры, пожалуй, было уже не до эмоций. Что отнюдь не обнадеживало.

— Конь в пальто, — раздраженно и от раздражения глупо сострил он. — Или же — нечто, почти неотличимое по своим проявлениям…

Почувствовав направленную на себя агрессию, Флейшман преодолел боль или, может быть, просто приступ ее пошел на убыль:

— И что же вам, милостивый государь Конь-В-Пальто, нужно в моем доме? — поинтересовался он, встав, выпрямившись и почти не задыхаясь, но тут же обмяк и снова опустился на диван. — Ах-ххх…

Димыч почувствовал легкий предупредительный укол стыда.

— Меня зовут Дмитрий, — сказал он. — Я… э-э… друг известного вам Петра Лукова. И хотел бы задать вам несколько вопросов. Подробнее объяснять нужно?

— Н… нет, — выдавил сквозь сминавшую, сдавливавшую боль Флейшман. — Н… но я… сейчас не могу говорить. Уходите… или нет… Инъекцию сделать сможете? Сам… не попаду.

— Справлюсь, — заинтересованно — пожалуй, ситуация все же оборачивалась нужным образом — ответил Димыч.

— Там… в аптечке, на кухне… ампулы. Раствор морфия… И блистеры… со шприцами. Одна доза… половина ампулы… примерно. Колите в… вену. Не м… могу. Б… больно…

Последние слова Флейшмана едва можно было разобрать. Старик хрипел; казалось, он сейчас пронзительно завизжит, не в силах больше терпеть, либо просто возьмет да вырубится, и как бы не навсегда.